Много раз , общаясь в бывшим директором нашего ипподрома Павлом Аркадьевичем Бабутиным , я слышал фрагменты этих воспоминаний . О чем еще говорить конникам ? Практически все бывалые конники , выпивая по чарке-другой под душевный разговор , заводят беседу о том , как было хорошо тогда и как плохо сейчас .
Эти воспоминания П.А. Бабутина были опубликованы в журнале " Беговые Ведомости " в 2002 году , но незаслуженно остались незамеченными среди конников Украины , т.к. этот журнал издается в России . И мне захотелось , чтобы сегодня , люди , которые интересуются рысистыми бегами в Украине , немного больше узнали о истории Киевского ипподрома и о людях , которые на нем работали в те годы .....
" Прочитав записки Аркадия Эльяшевича, я понял, что кроме меня некому уже написать о старом Киевском ипподроме. Начну со своей семьи, ибо я — последний отпрыск наезднической династии Киева, - других уже нет в живых. Родился я в семье Бабутина Аркадия Матвеевича, который 35 лет проработал в органах госбезопасности и 40 лет своей жизни посвятил рысистому спорту. Он был известным в Киеве человеком, но большинство знало его под псевдонимом Владимир. Моя мать, урожденная Ажажа Анфия Григорьевна -дочь мастера-наездника Григория Яковлевича Ажажи, человека интереснейшей судьбы. Родился он в 1887 году в Великих Сорочинцах на Полтавщине — бывшем имении Н.В.Гоголя. С такой фамилией люди встречаются только в этом селении: по преданию, царь Петр селил там пленных турецких беев, отсюда и фамилия, которая читалась в обе стороны одинаково. Прадед мой, Яков, ревновал мою прабабку, т.к. дед родился во время его службы в армии. Относился он к Григорию не как к сыну, был с ним жесток, и мальчик, не выдержав такого обращения, однажды ушел из дому. Было ему 9 лет. Стояла морозная зима, и замерзающего мальчика подобрал на дороге проезжавший барин. Им оказался граф Измайлов - управляющий Дубровского конного завода Великого князя Дмитрия Константиновича. Всю жизнь дедушка почитал его как учителя и отца. Благодаря ему дед получил начальное образование и окончил в Дубровке школу тренеров-наездников. Измайлов следил за судьбой Григория. Сначала дед был конмальчиком, затем стал жокеем и в 16 лет на орлово-ростопчинском жеребце Кулик выиграл Дерби в Одессе. По этому поводу В.Гиляровский в “Журнале спорта” выдал каламбур: “Всяк кулик в своем болоте велик! Кулик орлово-ростопчинский в Одесском болоте оказался велик”. Статья была посвящена преимуществам орлово-ростопчинской породы перед другими верховыми породами России. Дед был участником Всемирной выставки в Лондоне в 1912 году. Он сопровождал орловского жеребца Крутого, Дубровского конного Дубровский жеребец Крутой на Всемирной завода, получившего 4 золотые медали.
Судьба свела его со знаменитым Михаилом Дмитриевичем Стасенко, их многолетняя дружба распространилась и на их семьи. Кроме того, сестра моей бабки, Матрены Николаевны, Полина, вышла замуж за брата М.Д. Стасенко, который был полковником царской армии.
В 1913 году в Киеве дед выиграл Императорский приз на Изящном. Благодарный владелец - Великий князь Дмитрий Константинович отдал ему всю стоимость приза. Победу отмечали в ресторане всем ипподромом, гуляли 3 дня. На оставшиеся деньги дед с бабушкой решили купить дом и мельницу. Дом купили в Дубровке, а остальным планам помешала война 1914 года. Деда забрали в армию, а бабушка с матерью и дядей остались в Дубровке. Деньги пропали. После войны дед вернулся в завод. Он по-прежнему был верен лошади, спасал дубровских коней и от Махно, и от красных, и от белых. По рассказам, Гильдейца он и Цветков выменяли за 3 воза соломы, прятали от бандитов табуны по балкам. После Гражданской войны дед стал тренером завода и заместителем директора. Слава Дубровки гремела на весь Союз - это были лучшие годы завода. Этот успех обеспечивали выдающиеся специалисты - великий начкон Пайдаси, наездники на ипподромах - Стасенко, Цветков, Гроль, Ширмахер, Бондаревский, весь коллектив завода, где зародились целые династии конников. Когда я, будучи уже мастером-наездником, прочитал надпись на одной из фотографий, то понял, — успех зарождался именно здесь, в заводе. Вот эта надпись: “Начкон Пайдаси и тренер Ажажа обсуждают работу полуторника Гучномовца (Гильдеец-Скажена Видьма) без десять полверсты”. Ну, как он мог не побежать, видно было, что это класс. Но деда тянуло к активной работе на ипподроме. Столица тогда была в Харькове, и на Украине работал один ипподром - Харьковский. Летом с отделением дед стал выезжать из конного завода на гастроли туда, а позднее в Киев. Большая дружба связывала нашу семью с семейством Лаксов, также уроженцев Дубровки. Моя мать и дядя учились вместе с Анатолием, Николаем и Анной Лаке, которая впоследствии стала женой Георгия Тимофеевича Рогалева. Хорошие отношения между ними сохранились всю жизнь. Вместе с ними учился и Константин, сын Пайдаси, который работал ветврачом, живет в Хороле.
С 1930 года мама стала работать зоотехником в Харькове у знаменитого Пейча. Здесь она и познакомилась с моим отцом, который работал личным телохранителем членов правительства и ездил на лошадях коммуны им.Ленина Синельниковского р-на, Днепропетровской области, и очень успешно. Так, он дважды выигрывал 3-х летний колхозный приз в Москве с установлением Всесоюзного рекорда на Лисовой Красуне и Коханочке.
Пайдаси высоко ценил работу этого хозяйства, заметив однажды, что если так пойдет и дальше, то заводы за ним не утонятся. Если бы не война, возможно, так бы и было. Ведь даже в голодные послевоенные годы они поставляли хороший молодняк. Однако, вернемся к довоенному времени.
В 1940 году Г.Я.Ажажа выиграл в Харькове Дерби на кобыле Гера (Бубенчик-Говорлива Господыня) в 2.12 по тяжелой дорожке. Сразу после этого его по мобилизации отправили работать директором Львовской госконюшни, где он пробыл до начала войны. Перед войной к деду отправили отдыхать мою старшую сестру, девятилетнюю Ларису. Их спасли лошади, - дед на тройке ушел из горящего Львова. Сестру привезли в Киев полуседую, страху натерпелась и от своих, и от чужих. Дед вместе с бабушкой, матерью, моими сестрами и грудным братом уехали в эвакуацию. Сначала в город Энгельс, а затем в Татарский конзавод и в Бузулук, где дед стал работать директором местного ипподрома, на котором было размещено большое количество эвакуированных лошадей. В 1944 году, по возвращении в Киев, дедушка был назначен директором ипподрома и ГЗК. Отец во время войны был порученцем у Стронача, начальника Штаба партизанского движения, ходил за линию фронта, был в отряде Медведева. Он награжден орденами Ленина и Красного Знамени. Иногда отец приезжал к нам в отпуск, в это время я и родился. Став директором ипподрома, я нашел в архиве приказы по ипподрому директора Ажажи. Там были и лошади, и коровы, и конюха, и доярки. Тяжело было с кормами. На ипподроме стояла немецкая зенитная батарея, посреди круга были артиллерийские капониры. В трибуне были выбиты все стекла, так как немцы пытались ее взорвать, но трехметровые стены устояли.
Уже в 1945 году были первые бега. В 1946 году дедушка написал письмо в ЦК с просьбой дать ему возможность работать наездником, было ему тогда 59 лет. Ему дали такую возможность, но оставили заместителем директора. В 1947 году отца отправили на пенсию, как и всех, кто подвергался в 1937 году аресту, и он пришел работать на Киевский ипподром. Что такое Киевский ипподром в то время? - это прекрасная трибуна, верстовая дорожка, скаковая дорожка 1600 м. Все это в центре города, возле Лавры. Публики ходило много, трибуна во время больших беговых праздников ломилась. На ипподроме было 7 тренотделений, очень хорошие наездники: Г.М.Колесник, Прокопенко, В.А.Сорокин (старший брат А.А.Сорокина), В.М.Строев, С.М.Бойко, Татаринов. Я хорошо помню август 1950 года. В этот день разыгрывалось Дерби. Отец выиграл все призы, в которых участвовал: Дерби на Олеге (Лантан-Оптима), Большой трехлетний на Волне (Чиж-Восьмерка), Трехлетний дистанционный на Наделе. Киевский ипподром на Печерске был очень уютным, ухоженным, но имел один большой недостаток - очень тяжелую дорожку. Лошади здесь бежали на 4-5 секунд тише, чем в Харькове и Москве. В то время, в первые послевоенные годы начальником производственного отдела был Олег Ильич Нечипоренко. До войны он работал зоотехником в Ленинграде. Это был очень образованный человек, настоящий конник. Любил сам ездить на рысаках. Я помню большую фотографию, висевшую дома у А.А.Сорокина - знаменитый орловец Пилот (Дегтярев) бежит на свидетельство резвости, на поддужной скачет О.И.Нечипоренко. У отца первьм помощником был Степан Петрович Дорошенко, в последующем известнейший мастер-наездник.
Помню, как в 1948 году его маленькая дочь Лида и я выбирали из ларя с овсом горох, потом нам его варили -вкусней не было ничего. Первьм в качалку меня взял В.А.Сорокин, и сразу на мах. Владимир Александрович работал лошадей подолгу, часа по полтора. Он был почти совсем глух, разговаривать с ним можно было, только крича в ухо. После того, как он несколько раз вырывал старт и уезжал один, после нескольких фальстартов, его хотели уволить. Тогда Константин Васильевич Скоробогатов, директор Пушкинского театра в Ленинграде подарил ему большую редкость - слуховой аппарат. Такая была картина -дербист Наивный-Упрек, глухой наездник в качалке и пятилетний мальчик между ног на фартуке держащийся за вожжи. Владимир Александрович отключал аппарат, чтобы я не докучал ему, и я полтора часа слушал старинные романсы, и арии из опер в неплохом исполнении Ездил он только на хреновских лошадях, два раза выигрывал Дерби. Дружил с актерами, каждую неделю ходил в Оперный. Помню его палку, всю в сучках и медалях - она досталась ему от Пилсудского. Ипподром в Киеве очень любили. Завсегдатаями были народные артисты, ученые, спортсмены летчики, военные, знаменитые адвокаты. Перечислить всех очень трудно, достаточно сказать, что в директорской ложе почти каждый беговой день бывали народные артисты Шах Любовь Григорьевна, Бем Мария Петровна, Кусенко, Бучма, Веревка, Гмыря, Грушко, Вишня, Тимошенко и Березин (Тарапунька и Штепсель), Заклунная. Особенно большая дружба связывала нашу семью, в частности дедушку, с народным артистом СССР, директором Ленинградского Пушкинского театра Константином Васильевичем Скоробогатовым. Это был человек огромного таланта и души, очень любивший Киев, прекрасно разбиравшийся в лошадях, знавший породу как профессионал. Участвовал в любительских призах, имел около 160-ти первых мест. Когда он приезжал с театром в Киев - это было что-то.
В 1950 году Г.Я.Ажажа на питомце этого колхоза Алой Розе (Надир—Майская Роза) выиграл в Москве Большой Колхозный приз с новым рекордом для колхозных кобыл - 2.12. В том сезоне дед установил на ней еще два рекорда в Киеве. Примерно в 1950 году в Киев приехал Алексей Александрович Палеха, впоследствии известный мастер, и вообще одаренный человек, и начальник производственного отдела Иосиф Афанасьевич Лагутенко.
Алексей Александрович был прекрасным приладчиком, окончил музыкальное училище по классу скрипки, пел в капелле хорового общества. Лагутенко был настоящим знающим специалистом. Благодаря им в течение двух лет было улучшено качество призовой дорожки. Каждое тренотделение в осенние и весенние перерывы должно было вывезти на дорожку определенное количество соломы с навозом. Дорожка стала намного плотнее, и это сразу отразилось на резвостных показателях.
Так, уже в 1953 году Дерби было разыграно в 2.11. Победительницей стала дашковская Быль (Баркас-Славная) под управлением Олега Ильича Нечипоренко, который тогда уже работал в Главке. В этот же день вороная Перепелка (Пласт-Пройдоха), на которой ездил мой дед, установила рекорд ипподрома, выиграв Большой трехлетний в 2.11,7. Маленькая кобылка (150 см в холке), имеющая прекрасный ход, она почти не знала поражений. Интересно, что когда она пришла на ипподром, то она имела кличку “Пипка”, но после того, как двухлеткой не проиграла ни одного раза, установив рекорд для кобыл 2.20, ее решили переименовать, дав ей более благозвучную кличку.
Призы в честь празднования 300-летия Воссоединения Украины и Россией начались с розыгрыша приза для трехлеток. Резво водили Гашетка и Опричник, но на финише Опричник привстал, а Гашетку (А.Бабутин) в последний момент захватил Кабул (А-Бондаревский) в резвость 2.13,3. И вот встреча будущих дербистов. На работе всех поразила Галатея (Гастролер-Тревога), сделавшая полверсты без 20. Она выиграла первый гит в 2.11. Решающим стал второй гит: водила Галатея, но на финише встала, вперед вышла Перепелка, но “ключом” вырывает у нее голову Гонный в 2.09 - рекорд Киевского ипподромы и впервые киевские рысаки вошли в класс 2.10.
Это было второе поражение Перепелки. Первое случилось при розыгрыше Трехлетнего на 2400 м. Его выиграл мой отец на вороной Верности (Взрыв-Пыль) с Всесоюзным рекордом 3.20,7. Перепежа была второй в 3.21,7. Свой класс Перепелка подтвердила, выиграв Дерби в 2.07. В московском Дерби она осталась четвертой в 2.09 по грязной дорожке, что при ее низком ходе надо считать хорошим результатом. Осенью Перепелка выступала в Риге, где на работе произошла авария, и дедушка сломал ключицу. На Перепелке ехал Борис Волошин и выиграл 3200 м в 4.33. Последнее ее выступление в Киеве 4-х лет, ехал на ней В.А.Сорокин. Был установлен рекорд ипподрома на 3200 м в 4.30. Затем она была отправлена в завод, а у дедушки появилась новая фаворитка - Приданница (Пилот-Румба). Она выиграла Зимний 3-летний орловский и вообще бежала без проигрыша, выделялась своим экстерьером, мощью и характером.
В 1954 году праздновалось 300-летие воссоединения Украины с Россией. Из Москвы прибыли Бондаревский с Кабулом, Ратомский с Боржомом, Ивашкин с Галатеей, Капала с Гонным, из Харькова - Синяев. Приехали Ленинградский Пушкинский театр во главе с Царевьм, Московский цирк с Дуровыми. Наша квартира была как дом приезжих. У нас жили Скоробогатов, Бондаревские (отец с Бондаревским были друзьями с детства). Многие артисты приходили на конюшни, ездили на лошадях. Для них специально были устроены любительские призы. А в благодарность коллективу ипподрома артисты дали несколько концертов прямо в кассовом зале ипподрома. Там пел и молодой Сличенко, аккомпанировал ему Сергей Александрович Сорокин на гитаре.
В 1955 году Перепелка пришла из завода поздно, долго приходила в порядок. Первое выступление состоялось 7 августа в день празднования 70-летия Киевского ипподрома. Были гастролеры из Харькова - М.Б.Синяев с орловцем Откликом (Отбой-Конвенция) и Осмосом (Оригинал-Судьба). Рекорды у обоих были по 2.07. Непобедимый Отклик выиграл перед этим Большой 3-летний в Москве в 2.07 с новым всесоюзным рекордом, победив знаменитую Вышку. Из Риги прибыли Дымперс и Дукальский, Иргенсонс. Вместе с Синяевым приехал сын знаменитого русского наездника Андрея Васильевича Константинова - Борис Андреевич. Несмотря на тяжелое увечье - он передвигался на костылях, ходил в корсете -Борис Андреевич прекрасно играл на гитаре, отлично пел, был непревзойденным шорником и делал прекрасные хлысты. Его сын Юрий стал затем известным наездником Харьковского ипподрома. Константинов возил с собой целую библиотеку дореволюционных книг по коневодству. Он мне и рассказал, что имя мне дали в честь знаменитого Павла Петровича Беляева, показывал мне принадлежавшие Беляеву книги по тренингу и ковке. По его рассказам и моей матери, Павел Петрович Беляев приехал к нам в Киев перед войной погостить, но не захотел уехать с нами в эвакуацию. Его выдал немцам, как друга сотрудника Госорганов, бывший наездник Елисеев, служивший полицаем во время оккупации. Он собственноручно пытал Беляева, требуя отдать золотые призы, в частности, у Павла Петровича нашли и отняли именные призы за победы на Центурионе (Большой Всероссийский 1910 г., рекорды на 4 версты). Умирающего Беляева какой-то добрый немец выпустил из Дарницкого лагеря и на следующий день Павел Петрович скончался. Похоронен П.П.Беляев на Зверинецком кладбище. После него остался знаменитый трехстрелочный секундомер, который вешался на шею, и который мне дали подержать в руках. Кроме того, за отличное знание лошадей и ипподрома, за помощь в изготовлении хлыстов, мне было доверено водить Отклика в руках после резвых работ. Я пребывал наверху блаженства, потому что был просто по-детски влюблен в эту замечательную лошадь, выдающегося орловца своего времени.
Кроме того, за отличное знание лошадей и ипподрома, за помощь в изготовлении хлыстов, мне было доверено водить Отклика в руках после резвых работ. Я пребывал наверху блаженства, потому что был просто по-детски влюблен в эту замечательную лошадь, выдающегося орловца своего времени.
Все ждали его выступления, и 7 августа 1955 года Отклик встретился с Гитом (Грабовый Листок-Трасса), Локотского завода, наездник Г.М.Колесник. Первый гит, Отклик водил очень уверенно, но в острой борьбе у столба Гит сделал бросок, неожиданный для М.Б.Синяева, ехавшего самоуверенно впереди. Не ожидавший резкого посыла Отклик, сделал перехват и проиграл заезд в 2.11. Это было полной неожиданностью, однако второй гит Отклик уверенно выиграл с новым рекордом ипподрома в 2.10,4, опередив Гита, подошедшего с резвостью 2.10,7.
В первом гите Центрального именного приза для лошадей 4-х лет и старше случилась авария, в результате которой была упущена лошадь, скакавшая целую версту без наездника и повлиявшая на ход бега. В результате резвость гита была сравнительно невысокой - 2.10,4, победил Осмос (М.Б.Синяев), победивший нашу Перепелку. Однако второй гит вороная “малышка” Перепелка выиграла в блестящем стиле, повторив рекорд ипподрома 2.07, на втором месте подошел Травостой (Транс-Вахта) в 2.08,7, под управлением А.Палеха, на третьем - рижский Блок (Беглец-Композиция), в руках Дымперса. Затем в Киеве был проведен специальный приз для лучших лошадей на свидетельство резвости, можно было ехать даже в обратную сторону, но поддужная должна была скакать только сбоку. Перепелка выиграла вновь и этот приз, и опять в 2.07. Затем состоялись гастроли в Харькове по случаю 300-летия Харькова. Заезд проходил под дождем и Перепелка (Г.Я.Ажажа) проиграла местной рекордистке Лире (П.Чуенко) в 2.07 голову. Обе кобылы были на блестящих ходах и вызвали восторг у зрителей. Затем дед на Приданнице выиграл приз для трехлетних орловцев на 2400 м, не дотянув 1 секунду до всесоюзного рекорда. Рулетка, несмотря на дождь и грязь. Это были последние гастроли деда, замечательного наездника и человека.
20 мая 1956 года он выиграл приз Большой Четырехлетний для орловских кобыл в 2.12,3 (рекорд ипподрома) на своей любимой Приданнице. После награждения дедушка сказал, что чувствует себя плохо, ехать на следующих лошадях ему будет трудно и он попросил перезаявить помощников на остальные заезды. Его пришли поздравлять знакомые артисты, но он ушел на конюшню, побыл там недолго и сказал: “Сегодня я ехал последний раз” и ушел домой. Когда он шел через круг, как всегда очень быстро, прямой, сухопарый, друзья говорили, - “Какой он больной? Ему износа не будет”. Через час деда не стало. Провожали его в последний путь сотни людей. Несли по кругу в сопровождении лошадей. Пришли все друзья, министры, Маршал Чуйков, с которьм они дружили. Его очень любили люди, он неоднократно избирался депутатом, многим помогал. В музее Дубровского конзавода Г.Я.Ажаже посвящен специальный стенд. Похоронен он на Байковом кладбище в Киеве. В тренотделении Дубровского завода на Киевском ипподроме дела без дедушки пошли все хуже и хуже и, по просьбе руководства Дубровки, мой отец принял дубровское отделение, взяв с собой из старой тренконюшни только Отважного-Маневра (Озирис-Магда), своего любимца, ипподромного бойца, не знавшего поражений в призах для старшего возраста. Он отлично выступал в Киеве и Таллинне, Риге и Харькове. Отлично продолжала выступать у отца Приданница, он выиграл на этой замечательной кобыле приз Барса, но столько грустных воспоминаний было связано с ее карьерой, что отец отказался брать ее детей в свое тренотделение. Первой дочерью Приданницы была Павана (от Виртуоза) и ее отдали на Харьковский ипподром, чтобы не волновать Матрену Николаевну (жену Г.Я.Ажажи) и мою мать грустными воспоминаниями. Моя мать, через много лет, увидев Пиона (сына Приданницы), плакала. Она приехала в Одессу, когда в 1974 г. на одесский ипподром приехала московская команда для побития рекордов, наблюдала за выступлениями Пиона и сфотографировалась с ним. После выигрыша Приданницей приза Барса, поехали отец с директором конзавода Павлом Васильевичем Сороколатом в Дубровку, взяв меня с собой, на отбор молодняка. Так я впервые попал в 1956 г. на родину предков — Дубровский конзавод.
Эти воспоминания П.А. Бабутина были опубликованы в журнале " Беговые Ведомости " в 2002 году , но незаслуженно остались незамеченными среди конников Украины , т.к. этот журнал издается в России . И мне захотелось , чтобы сегодня , люди , которые интересуются рысистыми бегами в Украине , немного больше узнали о истории Киевского ипподрома и о людях , которые на нем работали в те годы .....
" Прочитав записки Аркадия Эльяшевича, я понял, что кроме меня некому уже написать о старом Киевском ипподроме. Начну со своей семьи, ибо я — последний отпрыск наезднической династии Киева, - других уже нет в живых. Родился я в семье Бабутина Аркадия Матвеевича, который 35 лет проработал в органах госбезопасности и 40 лет своей жизни посвятил рысистому спорту. Он был известным в Киеве человеком, но большинство знало его под псевдонимом Владимир. Моя мать, урожденная Ажажа Анфия Григорьевна -дочь мастера-наездника Григория Яковлевича Ажажи, человека интереснейшей судьбы. Родился он в 1887 году в Великих Сорочинцах на Полтавщине — бывшем имении Н.В.Гоголя. С такой фамилией люди встречаются только в этом селении: по преданию, царь Петр селил там пленных турецких беев, отсюда и фамилия, которая читалась в обе стороны одинаково. Прадед мой, Яков, ревновал мою прабабку, т.к. дед родился во время его службы в армии. Относился он к Григорию не как к сыну, был с ним жесток, и мальчик, не выдержав такого обращения, однажды ушел из дому. Было ему 9 лет. Стояла морозная зима, и замерзающего мальчика подобрал на дороге проезжавший барин. Им оказался граф Измайлов - управляющий Дубровского конного завода Великого князя Дмитрия Константиновича. Всю жизнь дедушка почитал его как учителя и отца. Благодаря ему дед получил начальное образование и окончил в Дубровке школу тренеров-наездников. Измайлов следил за судьбой Григория. Сначала дед был конмальчиком, затем стал жокеем и в 16 лет на орлово-ростопчинском жеребце Кулик выиграл Дерби в Одессе. По этому поводу В.Гиляровский в “Журнале спорта” выдал каламбур: “Всяк кулик в своем болоте велик! Кулик орлово-ростопчинский в Одесском болоте оказался велик”. Статья была посвящена преимуществам орлово-ростопчинской породы перед другими верховыми породами России. Дед был участником Всемирной выставки в Лондоне в 1912 году. Он сопровождал орловского жеребца Крутого, Дубровского конного Дубровский жеребец Крутой на Всемирной завода, получившего 4 золотые медали.
Судьба свела его со знаменитым Михаилом Дмитриевичем Стасенко, их многолетняя дружба распространилась и на их семьи. Кроме того, сестра моей бабки, Матрены Николаевны, Полина, вышла замуж за брата М.Д. Стасенко, который был полковником царской армии.
В 1913 году в Киеве дед выиграл Императорский приз на Изящном. Благодарный владелец - Великий князь Дмитрий Константинович отдал ему всю стоимость приза. Победу отмечали в ресторане всем ипподромом, гуляли 3 дня. На оставшиеся деньги дед с бабушкой решили купить дом и мельницу. Дом купили в Дубровке, а остальным планам помешала война 1914 года. Деда забрали в армию, а бабушка с матерью и дядей остались в Дубровке. Деньги пропали. После войны дед вернулся в завод. Он по-прежнему был верен лошади, спасал дубровских коней и от Махно, и от красных, и от белых. По рассказам, Гильдейца он и Цветков выменяли за 3 воза соломы, прятали от бандитов табуны по балкам. После Гражданской войны дед стал тренером завода и заместителем директора. Слава Дубровки гремела на весь Союз - это были лучшие годы завода. Этот успех обеспечивали выдающиеся специалисты - великий начкон Пайдаси, наездники на ипподромах - Стасенко, Цветков, Гроль, Ширмахер, Бондаревский, весь коллектив завода, где зародились целые династии конников. Когда я, будучи уже мастером-наездником, прочитал надпись на одной из фотографий, то понял, — успех зарождался именно здесь, в заводе. Вот эта надпись: “Начкон Пайдаси и тренер Ажажа обсуждают работу полуторника Гучномовца (Гильдеец-Скажена Видьма) без десять полверсты”. Ну, как он мог не побежать, видно было, что это класс. Но деда тянуло к активной работе на ипподроме. Столица тогда была в Харькове, и на Украине работал один ипподром - Харьковский. Летом с отделением дед стал выезжать из конного завода на гастроли туда, а позднее в Киев. Большая дружба связывала нашу семью с семейством Лаксов, также уроженцев Дубровки. Моя мать и дядя учились вместе с Анатолием, Николаем и Анной Лаке, которая впоследствии стала женой Георгия Тимофеевича Рогалева. Хорошие отношения между ними сохранились всю жизнь. Вместе с ними учился и Константин, сын Пайдаси, который работал ветврачом, живет в Хороле.
С 1930 года мама стала работать зоотехником в Харькове у знаменитого Пейча. Здесь она и познакомилась с моим отцом, который работал личным телохранителем членов правительства и ездил на лошадях коммуны им.Ленина Синельниковского р-на, Днепропетровской области, и очень успешно. Так, он дважды выигрывал 3-х летний колхозный приз в Москве с установлением Всесоюзного рекорда на Лисовой Красуне и Коханочке.
Пайдаси высоко ценил работу этого хозяйства, заметив однажды, что если так пойдет и дальше, то заводы за ним не утонятся. Если бы не война, возможно, так бы и было. Ведь даже в голодные послевоенные годы они поставляли хороший молодняк. Однако, вернемся к довоенному времени.
В 1940 году Г.Я.Ажажа выиграл в Харькове Дерби на кобыле Гера (Бубенчик-Говорлива Господыня) в 2.12 по тяжелой дорожке. Сразу после этого его по мобилизации отправили работать директором Львовской госконюшни, где он пробыл до начала войны. Перед войной к деду отправили отдыхать мою старшую сестру, девятилетнюю Ларису. Их спасли лошади, - дед на тройке ушел из горящего Львова. Сестру привезли в Киев полуседую, страху натерпелась и от своих, и от чужих. Дед вместе с бабушкой, матерью, моими сестрами и грудным братом уехали в эвакуацию. Сначала в город Энгельс, а затем в Татарский конзавод и в Бузулук, где дед стал работать директором местного ипподрома, на котором было размещено большое количество эвакуированных лошадей. В 1944 году, по возвращении в Киев, дедушка был назначен директором ипподрома и ГЗК. Отец во время войны был порученцем у Стронача, начальника Штаба партизанского движения, ходил за линию фронта, был в отряде Медведева. Он награжден орденами Ленина и Красного Знамени. Иногда отец приезжал к нам в отпуск, в это время я и родился. Став директором ипподрома, я нашел в архиве приказы по ипподрому директора Ажажи. Там были и лошади, и коровы, и конюха, и доярки. Тяжело было с кормами. На ипподроме стояла немецкая зенитная батарея, посреди круга были артиллерийские капониры. В трибуне были выбиты все стекла, так как немцы пытались ее взорвать, но трехметровые стены устояли.
Уже в 1945 году были первые бега. В 1946 году дедушка написал письмо в ЦК с просьбой дать ему возможность работать наездником, было ему тогда 59 лет. Ему дали такую возможность, но оставили заместителем директора. В 1947 году отца отправили на пенсию, как и всех, кто подвергался в 1937 году аресту, и он пришел работать на Киевский ипподром. Что такое Киевский ипподром в то время? - это прекрасная трибуна, верстовая дорожка, скаковая дорожка 1600 м. Все это в центре города, возле Лавры. Публики ходило много, трибуна во время больших беговых праздников ломилась. На ипподроме было 7 тренотделений, очень хорошие наездники: Г.М.Колесник, Прокопенко, В.А.Сорокин (старший брат А.А.Сорокина), В.М.Строев, С.М.Бойко, Татаринов. Я хорошо помню август 1950 года. В этот день разыгрывалось Дерби. Отец выиграл все призы, в которых участвовал: Дерби на Олеге (Лантан-Оптима), Большой трехлетний на Волне (Чиж-Восьмерка), Трехлетний дистанционный на Наделе. Киевский ипподром на Печерске был очень уютным, ухоженным, но имел один большой недостаток - очень тяжелую дорожку. Лошади здесь бежали на 4-5 секунд тише, чем в Харькове и Москве. В то время, в первые послевоенные годы начальником производственного отдела был Олег Ильич Нечипоренко. До войны он работал зоотехником в Ленинграде. Это был очень образованный человек, настоящий конник. Любил сам ездить на рысаках. Я помню большую фотографию, висевшую дома у А.А.Сорокина - знаменитый орловец Пилот (Дегтярев) бежит на свидетельство резвости, на поддужной скачет О.И.Нечипоренко. У отца первьм помощником был Степан Петрович Дорошенко, в последующем известнейший мастер-наездник.
Помню, как в 1948 году его маленькая дочь Лида и я выбирали из ларя с овсом горох, потом нам его варили -вкусней не было ничего. Первьм в качалку меня взял В.А.Сорокин, и сразу на мах. Владимир Александрович работал лошадей подолгу, часа по полтора. Он был почти совсем глух, разговаривать с ним можно было, только крича в ухо. После того, как он несколько раз вырывал старт и уезжал один, после нескольких фальстартов, его хотели уволить. Тогда Константин Васильевич Скоробогатов, директор Пушкинского театра в Ленинграде подарил ему большую редкость - слуховой аппарат. Такая была картина -дербист Наивный-Упрек, глухой наездник в качалке и пятилетний мальчик между ног на фартуке держащийся за вожжи. Владимир Александрович отключал аппарат, чтобы я не докучал ему, и я полтора часа слушал старинные романсы, и арии из опер в неплохом исполнении Ездил он только на хреновских лошадях, два раза выигрывал Дерби. Дружил с актерами, каждую неделю ходил в Оперный. Помню его палку, всю в сучках и медалях - она досталась ему от Пилсудского. Ипподром в Киеве очень любили. Завсегдатаями были народные артисты, ученые, спортсмены летчики, военные, знаменитые адвокаты. Перечислить всех очень трудно, достаточно сказать, что в директорской ложе почти каждый беговой день бывали народные артисты Шах Любовь Григорьевна, Бем Мария Петровна, Кусенко, Бучма, Веревка, Гмыря, Грушко, Вишня, Тимошенко и Березин (Тарапунька и Штепсель), Заклунная. Особенно большая дружба связывала нашу семью, в частности дедушку, с народным артистом СССР, директором Ленинградского Пушкинского театра Константином Васильевичем Скоробогатовым. Это был человек огромного таланта и души, очень любивший Киев, прекрасно разбиравшийся в лошадях, знавший породу как профессионал. Участвовал в любительских призах, имел около 160-ти первых мест. Когда он приезжал с театром в Киев - это было что-то.
В 1950 году Г.Я.Ажажа на питомце этого колхоза Алой Розе (Надир—Майская Роза) выиграл в Москве Большой Колхозный приз с новым рекордом для колхозных кобыл - 2.12. В том сезоне дед установил на ней еще два рекорда в Киеве. Примерно в 1950 году в Киев приехал Алексей Александрович Палеха, впоследствии известный мастер, и вообще одаренный человек, и начальник производственного отдела Иосиф Афанасьевич Лагутенко.
Алексей Александрович был прекрасным приладчиком, окончил музыкальное училище по классу скрипки, пел в капелле хорового общества. Лагутенко был настоящим знающим специалистом. Благодаря им в течение двух лет было улучшено качество призовой дорожки. Каждое тренотделение в осенние и весенние перерывы должно было вывезти на дорожку определенное количество соломы с навозом. Дорожка стала намного плотнее, и это сразу отразилось на резвостных показателях.
Так, уже в 1953 году Дерби было разыграно в 2.11. Победительницей стала дашковская Быль (Баркас-Славная) под управлением Олега Ильича Нечипоренко, который тогда уже работал в Главке. В этот же день вороная Перепелка (Пласт-Пройдоха), на которой ездил мой дед, установила рекорд ипподрома, выиграв Большой трехлетний в 2.11,7. Маленькая кобылка (150 см в холке), имеющая прекрасный ход, она почти не знала поражений. Интересно, что когда она пришла на ипподром, то она имела кличку “Пипка”, но после того, как двухлеткой не проиграла ни одного раза, установив рекорд для кобыл 2.20, ее решили переименовать, дав ей более благозвучную кличку.
Призы в честь празднования 300-летия Воссоединения Украины и Россией начались с розыгрыша приза для трехлеток. Резво водили Гашетка и Опричник, но на финише Опричник привстал, а Гашетку (А.Бабутин) в последний момент захватил Кабул (А-Бондаревский) в резвость 2.13,3. И вот встреча будущих дербистов. На работе всех поразила Галатея (Гастролер-Тревога), сделавшая полверсты без 20. Она выиграла первый гит в 2.11. Решающим стал второй гит: водила Галатея, но на финише встала, вперед вышла Перепелка, но “ключом” вырывает у нее голову Гонный в 2.09 - рекорд Киевского ипподромы и впервые киевские рысаки вошли в класс 2.10.
Это было второе поражение Перепелки. Первое случилось при розыгрыше Трехлетнего на 2400 м. Его выиграл мой отец на вороной Верности (Взрыв-Пыль) с Всесоюзным рекордом 3.20,7. Перепежа была второй в 3.21,7. Свой класс Перепелка подтвердила, выиграв Дерби в 2.07. В московском Дерби она осталась четвертой в 2.09 по грязной дорожке, что при ее низком ходе надо считать хорошим результатом. Осенью Перепелка выступала в Риге, где на работе произошла авария, и дедушка сломал ключицу. На Перепелке ехал Борис Волошин и выиграл 3200 м в 4.33. Последнее ее выступление в Киеве 4-х лет, ехал на ней В.А.Сорокин. Был установлен рекорд ипподрома на 3200 м в 4.30. Затем она была отправлена в завод, а у дедушки появилась новая фаворитка - Приданница (Пилот-Румба). Она выиграла Зимний 3-летний орловский и вообще бежала без проигрыша, выделялась своим экстерьером, мощью и характером.
В 1954 году праздновалось 300-летие воссоединения Украины с Россией. Из Москвы прибыли Бондаревский с Кабулом, Ратомский с Боржомом, Ивашкин с Галатеей, Капала с Гонным, из Харькова - Синяев. Приехали Ленинградский Пушкинский театр во главе с Царевьм, Московский цирк с Дуровыми. Наша квартира была как дом приезжих. У нас жили Скоробогатов, Бондаревские (отец с Бондаревским были друзьями с детства). Многие артисты приходили на конюшни, ездили на лошадях. Для них специально были устроены любительские призы. А в благодарность коллективу ипподрома артисты дали несколько концертов прямо в кассовом зале ипподрома. Там пел и молодой Сличенко, аккомпанировал ему Сергей Александрович Сорокин на гитаре.
В 1955 году Перепелка пришла из завода поздно, долго приходила в порядок. Первое выступление состоялось 7 августа в день празднования 70-летия Киевского ипподрома. Были гастролеры из Харькова - М.Б.Синяев с орловцем Откликом (Отбой-Конвенция) и Осмосом (Оригинал-Судьба). Рекорды у обоих были по 2.07. Непобедимый Отклик выиграл перед этим Большой 3-летний в Москве в 2.07 с новым всесоюзным рекордом, победив знаменитую Вышку. Из Риги прибыли Дымперс и Дукальский, Иргенсонс. Вместе с Синяевым приехал сын знаменитого русского наездника Андрея Васильевича Константинова - Борис Андреевич. Несмотря на тяжелое увечье - он передвигался на костылях, ходил в корсете -Борис Андреевич прекрасно играл на гитаре, отлично пел, был непревзойденным шорником и делал прекрасные хлысты. Его сын Юрий стал затем известным наездником Харьковского ипподрома. Константинов возил с собой целую библиотеку дореволюционных книг по коневодству. Он мне и рассказал, что имя мне дали в честь знаменитого Павла Петровича Беляева, показывал мне принадлежавшие Беляеву книги по тренингу и ковке. По его рассказам и моей матери, Павел Петрович Беляев приехал к нам в Киев перед войной погостить, но не захотел уехать с нами в эвакуацию. Его выдал немцам, как друга сотрудника Госорганов, бывший наездник Елисеев, служивший полицаем во время оккупации. Он собственноручно пытал Беляева, требуя отдать золотые призы, в частности, у Павла Петровича нашли и отняли именные призы за победы на Центурионе (Большой Всероссийский 1910 г., рекорды на 4 версты). Умирающего Беляева какой-то добрый немец выпустил из Дарницкого лагеря и на следующий день Павел Петрович скончался. Похоронен П.П.Беляев на Зверинецком кладбище. После него остался знаменитый трехстрелочный секундомер, который вешался на шею, и который мне дали подержать в руках. Кроме того, за отличное знание лошадей и ипподрома, за помощь в изготовлении хлыстов, мне было доверено водить Отклика в руках после резвых работ. Я пребывал наверху блаженства, потому что был просто по-детски влюблен в эту замечательную лошадь, выдающегося орловца своего времени.
Кроме того, за отличное знание лошадей и ипподрома, за помощь в изготовлении хлыстов, мне было доверено водить Отклика в руках после резвых работ. Я пребывал наверху блаженства, потому что был просто по-детски влюблен в эту замечательную лошадь, выдающегося орловца своего времени.
Все ждали его выступления, и 7 августа 1955 года Отклик встретился с Гитом (Грабовый Листок-Трасса), Локотского завода, наездник Г.М.Колесник. Первый гит, Отклик водил очень уверенно, но в острой борьбе у столба Гит сделал бросок, неожиданный для М.Б.Синяева, ехавшего самоуверенно впереди. Не ожидавший резкого посыла Отклик, сделал перехват и проиграл заезд в 2.11. Это было полной неожиданностью, однако второй гит Отклик уверенно выиграл с новым рекордом ипподрома в 2.10,4, опередив Гита, подошедшего с резвостью 2.10,7.
В первом гите Центрального именного приза для лошадей 4-х лет и старше случилась авария, в результате которой была упущена лошадь, скакавшая целую версту без наездника и повлиявшая на ход бега. В результате резвость гита была сравнительно невысокой - 2.10,4, победил Осмос (М.Б.Синяев), победивший нашу Перепелку. Однако второй гит вороная “малышка” Перепелка выиграла в блестящем стиле, повторив рекорд ипподрома 2.07, на втором месте подошел Травостой (Транс-Вахта) в 2.08,7, под управлением А.Палеха, на третьем - рижский Блок (Беглец-Композиция), в руках Дымперса. Затем в Киеве был проведен специальный приз для лучших лошадей на свидетельство резвости, можно было ехать даже в обратную сторону, но поддужная должна была скакать только сбоку. Перепелка выиграла вновь и этот приз, и опять в 2.07. Затем состоялись гастроли в Харькове по случаю 300-летия Харькова. Заезд проходил под дождем и Перепелка (Г.Я.Ажажа) проиграла местной рекордистке Лире (П.Чуенко) в 2.07 голову. Обе кобылы были на блестящих ходах и вызвали восторг у зрителей. Затем дед на Приданнице выиграл приз для трехлетних орловцев на 2400 м, не дотянув 1 секунду до всесоюзного рекорда. Рулетка, несмотря на дождь и грязь. Это были последние гастроли деда, замечательного наездника и человека.
20 мая 1956 года он выиграл приз Большой Четырехлетний для орловских кобыл в 2.12,3 (рекорд ипподрома) на своей любимой Приданнице. После награждения дедушка сказал, что чувствует себя плохо, ехать на следующих лошадях ему будет трудно и он попросил перезаявить помощников на остальные заезды. Его пришли поздравлять знакомые артисты, но он ушел на конюшню, побыл там недолго и сказал: “Сегодня я ехал последний раз” и ушел домой. Когда он шел через круг, как всегда очень быстро, прямой, сухопарый, друзья говорили, - “Какой он больной? Ему износа не будет”. Через час деда не стало. Провожали его в последний путь сотни людей. Несли по кругу в сопровождении лошадей. Пришли все друзья, министры, Маршал Чуйков, с которьм они дружили. Его очень любили люди, он неоднократно избирался депутатом, многим помогал. В музее Дубровского конзавода Г.Я.Ажаже посвящен специальный стенд. Похоронен он на Байковом кладбище в Киеве. В тренотделении Дубровского завода на Киевском ипподроме дела без дедушки пошли все хуже и хуже и, по просьбе руководства Дубровки, мой отец принял дубровское отделение, взяв с собой из старой тренконюшни только Отважного-Маневра (Озирис-Магда), своего любимца, ипподромного бойца, не знавшего поражений в призах для старшего возраста. Он отлично выступал в Киеве и Таллинне, Риге и Харькове. Отлично продолжала выступать у отца Приданница, он выиграл на этой замечательной кобыле приз Барса, но столько грустных воспоминаний было связано с ее карьерой, что отец отказался брать ее детей в свое тренотделение. Первой дочерью Приданницы была Павана (от Виртуоза) и ее отдали на Харьковский ипподром, чтобы не волновать Матрену Николаевну (жену Г.Я.Ажажи) и мою мать грустными воспоминаниями. Моя мать, через много лет, увидев Пиона (сына Приданницы), плакала. Она приехала в Одессу, когда в 1974 г. на одесский ипподром приехала московская команда для побития рекордов, наблюдала за выступлениями Пиона и сфотографировалась с ним. После выигрыша Приданницей приза Барса, поехали отец с директором конзавода Павлом Васильевичем Сороколатом в Дубровку, взяв меня с собой, на отбор молодняка. Так я впервые попал в 1956 г. на родину предков — Дубровский конзавод.
